В одной из многочисленных зал резиденции царит мягкий полумрак. В помещении находятся трое…не людей, нет, стран. Тех, чья судьба совсем не такая, как у остальных. Им тяжелее, сложнее, больнее… Каролина вот помнит историю каждого шрама на своей кожи и чувствует, что будут и еще новые ранения… Возможно даже и скоро появятся – все от исхода разговора зависит.
Чешка, одетая в пышное, но очень удобное, платье служанки, стоит по среди зала и пытается взять себя в руки, начать говорить. Она приоткрывает рот, но вскоре вновь закрывает его. Ей сложно начать разговор. Она волнуется и не знает, как переубедить того, кто стоит прямо перед ней, ждет ее слов, объяснений.
- господин Австрия, позвольте вас побеспокоить – наконец молодая девушка пересиливает себя и склоняется в поклоне перед  аристократом, буквально выплевывая все эти слова. Дворжакове претит это дурацкое  обращение «господин» - слишком пафосно, обращение слуги к повелителю. Чехия сжимает плотно зубы – она и есть теперь служанка, как бы противно от этого не было бы на душе. Подчиненная, но не подчинившаяся. Девушка поднимает голову и смотрит Австрии в глаза. Он хороший, он лучше, чем многие другие, но… девушке не нравиться, что ее пытаются изменить – отучить от религии, родного языка,  привить ей манеры леди… но наглую славянку ничто не изменит.
Вот и сейчас Каролина смотрит с вызовом, нагло прищуривается и задирает нос вверх – совсем еще ребенок, обыкновенный подросток, смотрящий на всех с высоты осознания собственных возможностей и желаний.
- господин Австрия, - и снова это обращение. Такое «правильное», великосветское. Совсем не присущее гордой чешке. В глазах Дворжаковой отражаются  упрямство и желание во что-то бы то ни стало добиться своего. И Каролину не волнуют ни политика, ни желание Родериха, ни тем более собственная безопасность. Ведь как она может позволить Гилберту ссориться с Францией? А вдруг с ним что случиться? Чехия волнуется за Пруссию и всем сердцем желает его отговорить, а если понадобиться, то и помочь. Ведь он так помогал ей совсем недавно еще… после 1526 года. Каролина смотрит в глаза Австрии с вызовом, слишком самоуверенно. А на самом деле боится – боится того, что разозлятся, того, что могут не отпустить, того, что она не сможет помочь. – Я в любом случае тотально пойду! – голос чуть дрожит и даже такое привычное словечко-паразит выходит как-то… неубедительно.  – Гилберт, он типа… - Чехия замолкает, пытаясь подобрать слова. Она знает, что Австрия не питает к Пруссии никаких теплых чувств, а чешка очень переживает за своего друга. – Я в любом случае типа пойду! – зачем-то повторяет девушка – Его отговорить надо!  А если и не отговорить, то помочь хотя бы… - «Хоть бы все вышло, хоть бы передумал! Святой Вацлав… Иисус и Мария, помогите мне переубедить его» - мысленно молит чешка и лишь выше задирает свой нос.
Чешке неуютно здесь - не только в этом зале, вообще в этом городе, стране. Гораздо легче и спокойнее ей дышится в родной. такой прекрасной и любимой Праге или еще лучше на Левом Градце - ее первой столице... но Дворжакова терпит, терпит все. Новый император Рудольф II относиться к ее землям куда как терпимее и лучше Фердинанда. Каролина боится потерять этот глоток свежего воздуха и очень боится разозлить Австрию, но сейчас... сейчас она слишком хочет помочь Гилберту.