На улице безудержно правил декабрь-месяц - самый тёмный и холодной в календаре. До Нового года оставалось полторы недели, и столица была нарядно разукрашена цветными лампочками, гирляндами, шариками, ёлками и мишурой. Время давно уже перевалило за полдень и неуклонно двигалось к вечеру. Быстро темнело. Градусник показывал -17. В Москве пошёл небольшой снег. Однако до конца рабочего дня оставалось ещё два часа, поэтому люди прилежно сидели на своих должностных местах.

Казалось, ничего не изменилось. Советский Союз рос и процветал, разнося по всему миру коммунистическую идеологию. И в новом, 1992 году, он обязательно расширит своё влияние в мире, успешно поддерживая паритет с США! Однако не всё было так прозаично. Несмотря на обилие советской символики, той страны уже НЕ СУЩЕСТВОВАЛО... Как и Российская империя, павшая под ударами революций и массового недовольства в 1917, СССР перекочевал на страницы учебников истории, оставив после себя страну, непонятно куда двигающуюся и неясно к чему стремящуюся.

Но нам интересно другое. Кремль. Самое сердце России. По его коридорам ежеминутно сновали люди по различным вопросам, в том числе таща за собой целые коллекции советских бумажек, подлежащих уничтожению или сдаче в архив. Царила та же суета, что и пять, десять, двадцать лет назад, но вместо твёрдой идеологии в воздухе летал запах туманного будущего бывшей державы. Коридоры уже были до блеска отчищены от всех признаков коммунизма, так что зайдя в любой кабинет наугад вряд ли можно найти хотя бы миниатюрную картинку с Лениным или Сталиным.

Коридоры путались, комнаты перемешивались, чиновники усердно писали и переписывали, принимали какие-то решения. Жизнь бурлила во всех частях Кремля, за исключением, пожалуй, одного кабинета, в котором некогда заседал "вождь народов". Возле него не было никакой таблички, только пустая пластмассовая форма для оной на двери. Из окна, в отличие от остальных комнат, не выбивался яркий свет электрической, а лишь блёклое пламя настольной лампы. Это помещение во всех смыслах было исключением: в нём ещё вовсю царил дух советской власти. На стене висели большие портреты В.И. Ленина и И.В. Сталина, какие-то знамёна, огромная карта Советского Союза 1990 года издания, на подоконниках лежали стопки советских газет и собраний сочинений вождей социализма, Конституция СССР и мелкие значки, через спинку кресла перекинут широкий красный флаг, на вешалке болталось абсолютно советское тёмное пальто и многое-многое другое. Заходя сюда, человек словно оказывался в недавнем прошлом, и немудрено, если его хозяин всё ещё не мог с ним расстаться.

За рабочим столом "вождя народов" теперь расселся Брагинский, вот уже с пару недель пребывающий в некой прострации. Он до самого последнего момента не верил, что СССР может распасться. После подписания соглашений в Беловежской Пуще Иван впал в глубочайшую депрессию, поскольку только тогда пришло полное осознание всей действительности. Иллюзия непоколебимости Советов рухнула в одночасье - и перед глазами страны предстала жестокая реальность: он остался один. Все, кто был рядом, отвернулись от него. Даже сёстры. Даже Белоруссия с Украиной! Постепенно Россия сумел взять в себя в руки, но окончательно вернуться к жизни пока не смог. Амбиции советского прошлого крепко держали его в своих руках, не давая, как правительство, сплеча всё рубануть и отказаться тоже от всего. Ну, это как обычно в стране: "Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим." Брагинский тяжело переживал распад Советского Союза, но время лечит, как говорится, и в конце концов он отстанет от него, правда, открывшиеся перспективы особо не обрадовали, особенно звание самой криминальной страны.

Итак, перед носом Ивана беспорядочно валялись копии документов о признании независимости республик СССР и соглашения Беловежской Пущи. Подперев подбородок рукой, он безразличным взглядом пробегал по строчкам, которые при чтении наезжали одна на другую, а буквы скакали в танце гопака. На каком-то листе стояла на 3/4 пустая бутылка хорошей столичной водки, заполненный наполовину стакан и тарелка с кусками чёрного хлеба и солёного огурца. Понять, что кое-что уже успел принять на душу по крайней мере грамм 100-200 труда не составляло. В кабинете было несколько прохладно, прежде всего, из-за самого России, а вообще он сидел в расстёгнутом сером кителе, на котором красовалась золотая звезда. Дверь была открыта, но заходить никто не решался, особенно новые руководители страны.